а вам советую забитьДрожь зарождалась где-то в внутри, из ниоткуда, собиралась на стенках желудка и затем, влажная и холодная, находила свой путь наружу. Выступала на коже, передвигаясь по всему телу вместе с кровью, делая ее густой и вязкой, словно желе. Стайлз смотрел на свои трясущиеся руки, слушал, как стучат зубы и бьется о грудь сердце - предательский комок из плоти, мышц и сосудов. Он сам за этим грохотом ничего не слышал, как у оборотней до сих пор барабанные перепонки не лопнули?
Альфы смотрели на него задумчиво и скучающе, как сам Стайлз иногда смотрел на тупого пса миссис Кеннеди, в очередной раз бросающегося на проезжающие мимо дома машины.
- Зачем вы притащили его сюда? - раздраженно бросает босая женщина, оборачиваясь к близнецам, поймавшим его за шкирку, и в ее словах так явственно читается: "Почему не убили сразу", что легкие в панике сжимаются, не позволяя выдохнуть.
Один из близнецов - тот, что справа, в безрукавке - рассеяно пожимает плечами и ковыряет звериным когтем бетонный пол, оставляя неглубокие выбоины и поднимая в воздух серую пыль.
- Он ошивается возле стаи Хейла. Вполне себе годная приманка, - отвечает вместо него второй, почти лениво облокачиваясь о стену и закидывая за голову руки - серая футболка обтягивает рельефный мышцы так, что Стайлз удивляется, почему ткань до сих пор не треснула по швам.
- Мы и так держим этого щенка за задницу. Нахрена нам сдался этот слизняк? - цедит женщина сквозь зубы - вполне себе человеческие, разве что неестественно белоснежные, и, возможно, Стайлзу бы стоило насладиться моментом и послушать, как крутые и опасные оскорбляют зарвавшегося Дерека, если бы не страх, и дрожь, и тот факт, что он совсем один, лицом к лицу с угрозой города недели.
Кажется, у него вот-вот начнется паническая атака. Самое время.
Очередное безразличное, почти синхронное пожатие плечами близнецов никак не способствует ее пресечению.
- Может быть, он что-нибудь знает, - предполагает лениво оборотень, смотря в потолок и отбивая ногой замысловатый ритм, - На вид смышленный.
- Он странно пахнет, - добавляет второй и бросает на Стайлза заинтересованный взгляд - первый за весь вечер, - Как самка альфы. Эй, парень, ты случайно с Хейлом не трахаешься?
Стайлз сам удивляет истерическому хохоту, сотрясающего его тело в ответ.
- Конечно, - хрипит он и с силой ерошит ладонями волосы, пытаясь остановить дрожь, - Каждую ночь, удобно раскинувшись на заднем сиденье его Камаро. Сто раз говорил, что мой джип просторнее и во всех отношениях практичнее, но ему в кайф голой задницей липнуть к кожаным креслам.
Ну что за бред.
- Трепло, - кривится женщина, и одним плавным движением встает на ноги, - Кончайте с ним.
Близнецы переглядываются и пожимают плечами - в этот раз совсем синхронно. Эта слаженность завораживает настолько, что Стайлз не находит в себе силы оторвать взгляд.
Вместо этого он зажмуривается и принимается молиться всем известным ему богам. За то время, что оборотни преодолевают разделяющее их расстояние, он успевает перечислить только семерых из индийского пантеона.
Моя трепетная мечта идиота: написать годное макси, да черт, хотя бы миди, хоть что-то, переваливающее за десять к, хотя мой потолок, по ходу, жалкие пять, королева драбблов, человек, думающий одной сценой, ну и прочая хуйня.
Вместо того чтобы учить билеты, мы тут балуемся. Стайлз, алкоголь, толпа трансвеститов, разговоры по душам. Бессмысленно и беспощадно.
~ 640- И после того как я отвез ее к главному засранцу города, она выбежала из машины прямиком в его объятья, - приложиться после этих слов к бутылке - почти святое дело. Он мог бы разбить ее о барную стойку, или вот о голову бармена, которой тот сейчас осуждающе качает. Смышлёный парень, с прошлого раза Стайлза еще запомнил. Если бы не Кики - добрая душа - сидеть бы сейчас тому трезвым и несчастным.
- Малыш, это отстойно, - Алекс сочувственно кивает головой - бессмертный памятник химической завивке - и осторожно гладит его колено. Еще два часа назад Стайлза бы это обеспокоило, но теперь ему абсолютно плевать. Он страдает. И пьянствует. В гей баре. Почему бы и нет?
- Мой пятилетний план покорения неприступной рыжей крепости превратился в пятнадцатилетний именно в тот момент, когда я уже почти подобрался к воротам, - вздыхает он обреченно и устало ерошит затылок - отросшие волосы цепляются за пальцы и сбивают с толку.
Роуз - изящный и юркий, в обтягивающих джинсах и лиловом корсете - улыбается мелкими, ослепляюще-белыми зубами.
- Она допустила тебя до своей вагины? - и голос у него неожиданно низкий и грубый, никак не вяжущийся с хрупкой внешностью.
Стайлз давится пивом и заходится в возмущенном кашле.
В баре тихо, кроме них и лениво собирающегося персонала - никакого. Время давно перевалило за утро, на улице уже наверняка светает, а отец совсем скоро вернется с дежурства. Действительно, почему бы не пожаловаться на жизнь групке трансвеститов, самое время ведь. И ребята просто отличные.
Нет, серьезно, замечательные ребята. Получше многих его друзей.
- Дорогуша, девушки - не твоя стезя. Хочешь, мы тебе подыщем хорошего мужика? Ты парень милый, на ура пойдешь, - предлагает Кики, накручивая на палец прядь темных волос - тем же отработанным движением, каким это делает Лидия. Сразу ясно, кто в их маленькой группе настоящий лидер.
- Ты говоришь как мой сутенер, - бурчит он заплетающимся языком и прикладывается к пиву в последний раз.
- У тебя есть сутенер?
Стайлз очень громко и весомо ставит пустую бутылку на стол.
- Роуз, оставь парня в покое.
Добрая душа Кики, побольше бы таких в этом мире. Пускай даже в латексных сапогах на шпильках и обтягивающих шортах на бритых ногах.
Стайлз опускает голову на барную стойку, утыкаясь носом в собственный локоть, и бурчит оттуда, ни к кому особенно не обращаясь.
- Я поклялся себе, что ни одна девушка, кроме Лидии, не получит это прекрасное тело и прилагающееся к нему доброе сердце. Но, так как до этого момента еще далеко, я подумал, что пойти и пообжиматься с каким-нибудь парнем - отличная альтернатива. Почти что даже не измена. Но вы, сволочи, меня поймали и оприходовали пьянствовать. Бессердечные женщины.
Алекс заливисто смеется и ерошит ему волосы в ответ:
- Ну что за душка паренек.
Стайлз продолжает возмущенно сопеть. Он не хочет быть душкой для толпы трансвеститов, он даже не хочет быть душкой для Лидии. Он хочет еще пива, и почему-то - целоваться, долго, вдумчиво и слюняво, царапая подбородок о чужую щетину. Странные желания.
- Помню я эту стервочку, - ухмыляется Роуз, вытаскивая из клатча пудреницу, - Шикарная штучка. И пунш у нее был забористый.
- А я отлично помню парня, что с ней разговаривал. Он еще того мальца из бассейна вытаскивал, помните? - Алекс медленно, напоказ облизал накрашенные губы, - Ходячий секс.
Стайлз мученически застонал и несколько раз ударился лбом о столешницу. Нигде ему нет покоя.
- Джексон подонок. Злобная рептилия. Нет у тебя вкуса.
И вообще, пара бы ему домой.
- Пора домой, - озвучивает он вслух, и пытается встать на ноги. Те предательски не держат, и обратно его усаживают в три руки, и, кажется, даже бармен тянется помочь. Что он говорил, отличные ребята.
- Посиди еще. Стен освободится и развезет нас всех по домам, - рука Кики успокаивающе сжимает его плечо, - Расскажи нам лучше про своего кудрявого друга. Как, помирился он с той брюнеткой?
Интересно, можно словить приход от пяти таблеток обезболивающего, выпитых меньше чем за двое суток? Прощай, печень, мы неплохо смотрелись в паре. Все лучше, чем чувствовать, будто левую половину мозга тебе попросту выжгли.
Название: I hold your hand for goodness sake Дерек/Стайлз, PG, пре-слэш, hurt/comfort.
~ 1300Пол на складе холодный, пыльный и притягивающий, как магнит. Стайлз распластался на нем, вывернув шею под неудобным углом, щекой и бедром ощущая всю тяжесть тела, которой было как-то слишком много для ста сорока фунтов. Настолько много, что дышать становилось практически невозможно.
- Ты знаешь, - хрипит он, не оборачиваясь, - я всегда думал, что умру в окружении рыжих внуков, в теплой, водяной кровати. Всегда мечтал о водяной кровати.
За его спиной тихо, слишком, слишком, слишком тихо, но он сам слишком боится обернуться и проверить, поэтому просто продолжает говорить разбитыми губами, не чувствуя боли.
- Хотя за последние полгода я смирился с тем, что, скорее всего, умру где-нибудь глубоко в лесу, в обществе Скотта.
Он не уточняет, будет ли Скотт лежать рядом или стоять над ним с руками, по локоть перепачканными кровью.
Он уже давно не чувствует боли, только невыносимую, удушающую тяжесть.
- А оно вон как выходит, - заканчивает он и заходится в сухом кашле, от которого его легкие едва ли не разрываются на части. Много мелких, истекающих кровью частей, прилипающих к ребрам с внутренней стороны.
- Ты не умрешь, - раздается в ответ, и, о господи, слава тебе, господи, спасибо, спасибо.
- Чувак, я человек, - улыбаться разбитыми губами все так же никак, и, возможно, у него просто шок. А может быть тактильная система и вовсе объявила ему байкот. Стайлз бы и сам отказался работать в таких условиях: ни страховки, ни льгот, ни выходных. - Это то, что мы делаем. Временами. Очень частыми. Для этого, конечно, нужны определенные обстоятельства, большую часть времени нужны, но, я уверен, нападение кучки свихнувшихся альф - одно из них. В десятке самых эффективных. Где-то между атакой диких зверей и террористическим актом.
Дерек за его спиной выдыхает громко и раздраженно, и Стайлз прикрывает глаза от облегчения, потому что - живой. Живой, засранец. А притворялся-то, кровью истекал из разорванной груди во всю, позер.
Стайлзу не особо интересно, почему его это так волнует. Все и так ясно, как день божий. Если бы он умер уже после Дерека, было бы совсем не так эффектно. Не то чтобы ему хотелось умереть эффектно. Мягкая водяная постель, внуки, помните? Не то чтобы он вообще хотел умирать.
- Для умирающего ты слишком много болтаешь, - ворчит вполне себе живой, разумеется живой Хейл. Он-то сам никогда человеком не был, в его топ-десять угроз стая альф наверняка даже и не входит. Если угроз для жизни у него десяток наберется.
- Много повидал умирающих на своем веку? - выпаливает Стайлз в ответ и соображает слишком медленно, совсем не чувствует мыслей, как и тела, как и холод пола - теперь. Поэтому распознать напряжение в молчании ему удается только на пятой его минуте.
Вот блин. Действительно. Много ли, Дерек, смертей в жизни ты успел заценить? Много ли врагов убил, много ли любимых похоронил? Ну молодец, Стайлз.
- Прости.
Молчание не теряет ни крупицы своей напряженности. Вина удавкой сдавливает трахею, и, спасибо, ему и так каждый вдох давался с огромным трудом, чертовы сломанные ребра, и альфы, и конкретно этот, что лежит сейчас у него за спиной и заставляет чувствовать себя мерзавцем на собственном смертном одре. "Прости" явно не достаточно, он и сам это понимает. Он раздражающий и бестактный, и только что напомнил едва пережившему ночь парню, что жить ему, в общем-то, и не для кого, потому что он - один. Простое прости явно не прокатит, поэтому Стайлз собирает остатки сил и медленно переворачивается на спину, заставляет онемевшие мышцы подчиняться силе воли.
Дерек лежит рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, с головой, повернутой в его сторону, и смотрит. Без ненависти, осуждения и даже недовольства. Без беспокойства, впрочем, тоже. Просто смотрит, устало и, может быть, даже заинтересованно. Немного. Настолько, что этого вполне можно не заметить. При желании. Стайлз потом решит, если у него это желание.
- Мне тебя укусить? - его губы на в коем-то веке бритом лице двигаются завораживающе, раскрываются и смыкаются вновь, и в уголках собираются насмешливые складки, хотя голос нейтральный, ровный, и это так легко пропустить, если не смотреть на его рот пристально, как Стайлз сейчас, когда...
- Что, прости?
Может быть, его голове досталось гораздо больше, чем он думал. Не мог же Дерек только что...
- Чтобы ты не умирал.
Или мог.
Стайлз недовольно морщится и отводит взгляд - он бы и вовсе отвернулся, но сил совсем не осталось.
- Пиздец у тебя шутки.
Издеваться над умирающим могут только оборотни. Они все засранцы, Стайлз знает достаточно для того, чтобы говорить с полной уверенностью. Кажется, среди его знакомых людей и вовсе можно пересчитать по пальцам.
Что он делает со своей жизнью.
- Ты не умрешь, Стайлз, - вздыхает Дерек, в этот раз совершенно серьезно, и уверенность в его голосе могла бы быть успокаивающей, если бы не.
Стайлз с трудом приподнимает руку - медленно, заторможено, пока кисти потряхивает мелкой дрожью - и осторожно вытягивает ее вперед. Дерек следит за ней воспаленными глазами, как дикое животное, но не отстраняется. Возможно, попросту не может. Отлично оправдание, которое они оба смогут потом использовать.
Он видит, как его рука касается руки Хейла, как его ладонь накрывает чужую, как переплетаются их пальцы. Видит, но все еще не чувствует. Все его тело онемело, словно от укола анестезии, словно оно уже мертво.
- Я ничего не чувствую.
Страх подкатывает к груди и выше, распирает его изнутри, мешает дышать, твердый и шершавый, словно сливовая косточка, вошедшая не в то горло.
Дерек хмурится и переворачивает их руки так, что теперь его собственная лежит поверх руки Стайлза, и сжимает пальцы в крепкой хватке у него на ладони. Смотрит вопросительно.
- Ничего, - выдыхает Стайлз и закрывает глаза, потому что ему уже почти все равно. Ему страшно, он устал, и пускай ему будет все равно. Он не так уж много и просит в этой жизни. Спокойствия и здоровья отцу, счастья Скотту, поменьше невинных смертей, особенно перед его глазами, и, в данный момент, не впасть в истерику перед Дереком Хейлом.
Он и так уже достаточно позорился в своей жизни, спасибо.
Было бы еще неплохо, если бы за руку его сейчас держала, скажем, Лидия, а не хмурый волк, который терпеть его не может. Но, в целом, если он не один, это не так уж важно. Дерек не так уж плох. Он лежит сейчас с ним, хотя, наверняка, мог бы уже уползти куда-нибудь подальше и побезопасней. Он прикрывал его от альф. Не слишком удачно, но явно с энтузиазмом, и это точно чего-то стоит. Он не раз помогал им, а его рука сейчас такая теплая, как маленькая печка, серьезно, и...
Стайлз резко открывает глаза и неверяще смотрит на свою бледную руку, к которой постепенно возвращается чувствительность, и на руку Дерека с черными, набухшими венами. И пока он пялится на это чудо, как завороженный, тепло поднимается выше, к предплечью и груди, собирается в сердце, которое от усилия стучит, как сумасшедшее. Набирает силу и медленно, осторожно спускается ниже, по всему оставшемуся телу. Стайлз снова чувствует свою кожу, конечности, липкую пыль с пола. Легкие раскрываются, пропуская воздух, щеки горят, и слабые отголоски боли уверяют его, что он жив. Что все будет хорошо. Спокойствие накрывает его, мягкое и теплое, прогоняя панику и шок.
- Это было круто, - шепчет он тихо, улыбаясь, и с благодарностью сжимает чужую руку настолько сильно, насколько позволяют уставшие пальцы.
Дерек смотрит на него несколько секунд и кивает, прикрыв глаза. Черные нити растворяются на коже, превращаясь в обычные отпечатки вен.
- Ты не умрешь, - повторяет он спокойно, словно ставит точку. Стайлз ожидает, что он сейчас отпустит его руку, и сам удивляется, насколько внутри него все восстает против этого. Не сейчас. Еще немного. Совсем, совсем чуть-чуть, ему нужно чувствовать эту тяжесть чужого прикосновения. Он не знает, и знать не хочет, почему, просто нужно, и - все.
Окей, у меня все еще творчески застой, но я пробираюсь через него как могу. И это "могу" пока что не сильно впечатляет. Так что, для разминки, небольшой однострочник.
~ 200Стайлз Стилински ездит на доисторическом джипе, носит мужские рубашки поверх футболок и сует свой курносый нос во все, что хоть отдаленно кажется интересным или опасным. Эрик наблюдает за ней с задних парт, дальних углов столовой, а иногда, если повезет, из-за рядов в супермаркете, и думает, что все парни Бикон Хиллс - идиоты. И МакКол в первую очередь.
Он, наверное, тоже, если за столько лет так и не удосужился подойти и просто поговорить.
А может быть, и нет. Все равно он никогда не был интересным или, тем более, опасным. Абсолютно вне круга ее интереса.
Когда они забираются на стену для скалолазания, у Эрика чуть не случается эпилептический приступ от вида, что открывается на обогнавшую его Стайлз. Буквально. Серьезно, кто прячет такую задницу под мешковатыми джинсами, это же преступление против честного народа. Почему бы ее отцу не позаботиться о благе граждан и не купить любимой дочке побольше обтягивающих шорт и мини-юбок?
Он готов цепляться мыслью за любую глупость, лишь бы не думать, как он в очередной раз опозорился перед половиной школы и чертовой Стайлз, с ее янтарными, полными чертового сострадания глазами. Именно из-за нее он возвращается в спортзал, когда никто не видит. Думает: "Заберусь - приглашу в кино", и сам себе не верит. Но все равно лезет.
Именно из-за нее окончательно решается и кивает в ответ на предложение Дерека.
С меня пропал крестик. С застегнутой цепочки, просто исчез за сутки - еще вчера вечером я поправляла его на шее, а сегодня там пусто.
Я далека от Христианства, а крестик ношу только потому, что это подарок, и маме так спокойнее, но зато я верю во вселенную и знаки. И этот мне определенно не по душе.
Я нажрала себе жопу, не вмещающуюся в трусы, а на животе уже даже не складки - сплошной высокопробный кусок сала, но что самое ужасное, так это огромные сиськи, не дающие спать мордой в подушку. И если даже это не смотивирует меня худеть, то я просто не знаю. А, погодите-ка, завтра же праздничный стол в честь Хреста, а во вторник с папой в пиццерию.
А мне прислали приглашение на АОЗ! По мере преодоления лени буду добавлять работы, предварительно их прошерстив. За это надо выпить, я считаю. Ну и Рождество, конечно.
Бри: чувак, сколько раз говорить, мой мозг тащится от подобной чепухи. иногда мне кажется, что я могу тупо выйти на улицу и приставать к прохожим: ну понойте же мне, выложите душу, мне нужно где-то покопаться, давай те же, сволочи, я знаю, что вы страдаете!
Чуваки-чуваки? Ни у кого нет желания поделиться своим топ-10 фиков по волчанке? Можно как по-нашему, так и по-буржуйски. Сомневаюсь, что найду для себя что-то новенькое, но было бы интересно просто сравнить вкусы.
Дорогие ПЧ! Я бы хотела узнать вас поближе, даже если вы клон кого-то из спн или другого фандома. Поэтому вот вам унылая анкета, Бог обделил меня с юмором.
1. выложите вашу любимую песню или клип 2. приведите одну запись из вашего цитатника, которая кажется вам важной. 3. напишите мне все, что угодно или задайте любой вопрос - я отвечу. 4. поделитесь парой-тройкой любимых фильмов или книг) 5. ваш любимый алкогольный коктейль или ваша любимая гифка/картинка с эмоцией если вы не пьете
Этот неловкий момент, когда ты понимаешь, что еще даже не середина зимы. CAN'T OKAY Нахуй все. Подумаешь, таблетки. Мне срочно нужна доза крепкого алкогольного.
Иногда случается, что мой мозг запоминает рядовые случайности как откровения божьи. Вот, например, с отчетливостью рождения своего первенца помню момент, когда мы с Настей (Таке, смирно, не с тобой), лежали на детской площадке и пытались словить мушек, что плавали перед глазами. Ну, знаете, те, что еще отчетливо видны, когда на небо смотришь. Для меня тогда таким счастьем было знать, что они не у меня одной, угу. Это я к чему. Почти вся моя память состоит из череды таких картинок: ярких, несвязных и, по большему счету, нелогичных. Я не помню свой поход в первый класс, но помню, как мы накануне с Тиной спорили, кто будет спать головой к батарее и заработает вследствие этого рак. Добрые милые дети. Это я к чему.
Мы живем в сестринской коммуне, разъезжая по городу на тачке и гогоча синхронно над камеди клаб. По ночам я врубаю Томе Шерлока, а днем покупаю конфеты и ворчу, что я не ее новый парень, доводя продавщицу до истерической икоты. Алиса не успевает похмеляться и работать, приходится совмещать. Нам дурно всем троим, каждой по своей причине, и вместе это как-то легче пережить.