Предменструальная агрессивность 365 дней в году.
Название: I hold your hand for goodness sake
Дерек/Стайлз, PG, пре-слэш, hurt/comfort.
~ 1300Пол на складе холодный, пыльный и притягивающий, как магнит. Стайлз распластался на нем, вывернув шею под неудобным углом, щекой и бедром ощущая всю тяжесть тела, которой было как-то слишком много для ста сорока фунтов. Настолько много, что дышать становилось практически невозможно.
- Ты знаешь, - хрипит он, не оборачиваясь, - я всегда думал, что умру в окружении рыжих внуков, в теплой, водяной кровати. Всегда мечтал о водяной кровати.
За его спиной тихо, слишком, слишком, слишком тихо, но он сам слишком боится обернуться и проверить, поэтому просто продолжает говорить разбитыми губами, не чувствуя боли.
- Хотя за последние полгода я смирился с тем, что, скорее всего, умру где-нибудь глубоко в лесу, в обществе Скотта.
Он не уточняет, будет ли Скотт лежать рядом или стоять над ним с руками, по локоть перепачканными кровью.
Он уже давно не чувствует боли, только невыносимую, удушающую тяжесть.
- А оно вон как выходит, - заканчивает он и заходится в сухом кашле, от которого его легкие едва ли не разрываются на части. Много мелких, истекающих кровью частей, прилипающих к ребрам с внутренней стороны.
- Ты не умрешь, - раздается в ответ, и, о господи, слава тебе, господи, спасибо, спасибо.
- Чувак, я человек, - улыбаться разбитыми губами все так же никак, и, возможно, у него просто шок. А может быть тактильная система и вовсе объявила ему байкот. Стайлз бы и сам отказался работать в таких условиях: ни страховки, ни льгот, ни выходных. - Это то, что мы делаем. Временами. Очень частыми. Для этого, конечно, нужны определенные обстоятельства, большую часть времени нужны, но, я уверен, нападение кучки свихнувшихся альф - одно из них. В десятке самых эффективных. Где-то между атакой диких зверей и террористическим актом.
Дерек за его спиной выдыхает громко и раздраженно, и Стайлз прикрывает глаза от облегчения, потому что - живой. Живой, засранец. А притворялся-то, кровью истекал из разорванной груди во всю, позер.
Стайлзу не особо интересно, почему его это так волнует. Все и так ясно, как день божий. Если бы он умер уже после Дерека, было бы совсем не так эффектно.
Не то чтобы ему хотелось умереть эффектно. Мягкая водяная постель, внуки, помните?
Не то чтобы он вообще хотел умирать.
- Для умирающего ты слишком много болтаешь, - ворчит вполне себе живой, разумеется живой Хейл. Он-то сам никогда человеком не был, в его топ-десять угроз стая альф наверняка даже и не входит. Если угроз для жизни у него десяток наберется.
- Много повидал умирающих на своем веку? - выпаливает Стайлз в ответ и соображает слишком медленно, совсем не чувствует мыслей, как и тела, как и холод пола - теперь. Поэтому распознать напряжение в молчании ему удается только на пятой его минуте.
Вот блин. Действительно. Много ли, Дерек, смертей в жизни ты успел заценить? Много ли врагов убил, много ли любимых похоронил?
Ну молодец, Стайлз.
- Прости.
Молчание не теряет ни крупицы своей напряженности. Вина удавкой сдавливает трахею, и, спасибо, ему и так каждый вдох давался с огромным трудом, чертовы сломанные ребра, и альфы, и конкретно этот, что лежит сейчас у него за спиной и заставляет чувствовать себя мерзавцем на собственном смертном одре.
"Прости" явно не достаточно, он и сам это понимает. Он раздражающий и бестактный, и только что напомнил едва пережившему ночь парню, что жить ему, в общем-то, и не для кого, потому что он - один. Простое прости явно не прокатит, поэтому Стайлз собирает остатки сил и медленно переворачивается на спину, заставляет онемевшие мышцы подчиняться силе воли.
Дерек лежит рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, с головой, повернутой в его сторону, и смотрит. Без ненависти, осуждения и даже недовольства. Без беспокойства, впрочем, тоже. Просто смотрит, устало и, может быть, даже заинтересованно. Немного. Настолько, что этого вполне можно не заметить. При желании.
Стайлз потом решит, если у него это желание.
- Мне тебя укусить? - его губы на в коем-то веке бритом лице двигаются завораживающе, раскрываются и смыкаются вновь, и в уголках собираются насмешливые складки, хотя голос нейтральный, ровный, и это так легко пропустить, если не смотреть на его рот пристально, как Стайлз сейчас, когда...
- Что, прости?
Может быть, его голове досталось гораздо больше, чем он думал. Не мог же Дерек только что...
- Чтобы ты не умирал.
Или мог.
Стайлз недовольно морщится и отводит взгляд - он бы и вовсе отвернулся, но сил совсем не осталось.
- Пиздец у тебя шутки.
Издеваться над умирающим могут только оборотни. Они все засранцы, Стайлз знает достаточно для того, чтобы говорить с полной уверенностью. Кажется, среди его знакомых людей и вовсе можно пересчитать по пальцам.
Что он делает со своей жизнью.
- Ты не умрешь, Стайлз, - вздыхает Дерек, в этот раз совершенно серьезно, и уверенность в его голосе могла бы быть успокаивающей, если бы не.
Стайлз с трудом приподнимает руку - медленно, заторможено, пока кисти потряхивает мелкой дрожью - и осторожно вытягивает ее вперед. Дерек следит за ней воспаленными глазами, как дикое животное, но не отстраняется. Возможно, попросту не может.
Отлично оправдание, которое они оба смогут потом использовать.
Он видит, как его рука касается руки Хейла, как его ладонь накрывает чужую, как переплетаются их пальцы. Видит, но все еще не чувствует. Все его тело онемело, словно от укола анестезии, словно оно уже мертво.
- Я ничего не чувствую.
Страх подкатывает к груди и выше, распирает его изнутри, мешает дышать, твердый и шершавый, словно сливовая косточка, вошедшая не в то горло.
Дерек хмурится и переворачивает их руки так, что теперь его собственная лежит поверх руки Стайлза, и сжимает пальцы в крепкой хватке у него на ладони. Смотрит вопросительно.
- Ничего, - выдыхает Стайлз и закрывает глаза, потому что ему уже почти все равно. Ему страшно, он устал, и пускай ему будет все равно. Он не так уж много и просит в этой жизни. Спокойствия и здоровья отцу, счастья Скотту, поменьше невинных смертей, особенно перед его глазами, и, в данный момент, не впасть в истерику перед Дереком Хейлом.
Он и так уже достаточно позорился в своей жизни, спасибо.
Было бы еще неплохо, если бы за руку его сейчас держала, скажем, Лидия, а не хмурый волк, который терпеть его не может. Но, в целом, если он не один, это не так уж важно. Дерек не так уж плох. Он лежит сейчас с ним, хотя, наверняка, мог бы уже уползти куда-нибудь подальше и побезопасней. Он прикрывал его от альф. Не слишком удачно, но явно с энтузиазмом, и это точно чего-то стоит. Он не раз помогал им, а его рука сейчас такая теплая, как маленькая печка, серьезно, и...
Стайлз резко открывает глаза и неверяще смотрит на свою бледную руку, к которой постепенно возвращается чувствительность, и на руку Дерека с черными, набухшими венами. И пока он пялится на это чудо, как завороженный, тепло поднимается выше, к предплечью и груди, собирается в сердце, которое от усилия стучит, как сумасшедшее. Набирает силу и медленно, осторожно спускается ниже, по всему оставшемуся телу. Стайлз снова чувствует свою кожу, конечности, липкую пыль с пола. Легкие раскрываются, пропуская воздух, щеки горят, и слабые отголоски боли уверяют его, что он жив. Что все будет хорошо.
Спокойствие накрывает его, мягкое и теплое, прогоняя панику и шок.
- Это было круто, - шепчет он тихо, улыбаясь, и с благодарностью сжимает чужую руку настолько сильно, насколько позволяют уставшие пальцы.
Дерек смотрит на него несколько секунд и кивает, прикрыв глаза. Черные нити растворяются на коже, превращаясь в обычные отпечатки вен.
- Ты не умрешь, - повторяет он спокойно, словно ставит точку. Стайлз ожидает, что он сейчас отпустит его руку, и сам удивляется, насколько внутри него все восстает против этого. Не сейчас. Еще немного. Совсем, совсем чуть-чуть, ему нужно чувствовать эту тяжесть чужого прикосновения. Он не знает, и знать не хочет, почему, просто нужно, и - все.
Дерек остается лежать неподвижно.
Они оба подумают об этом позже.
Дерек/Стайлз, PG, пре-слэш, hurt/comfort.
~ 1300Пол на складе холодный, пыльный и притягивающий, как магнит. Стайлз распластался на нем, вывернув шею под неудобным углом, щекой и бедром ощущая всю тяжесть тела, которой было как-то слишком много для ста сорока фунтов. Настолько много, что дышать становилось практически невозможно.
- Ты знаешь, - хрипит он, не оборачиваясь, - я всегда думал, что умру в окружении рыжих внуков, в теплой, водяной кровати. Всегда мечтал о водяной кровати.
За его спиной тихо, слишком, слишком, слишком тихо, но он сам слишком боится обернуться и проверить, поэтому просто продолжает говорить разбитыми губами, не чувствуя боли.
- Хотя за последние полгода я смирился с тем, что, скорее всего, умру где-нибудь глубоко в лесу, в обществе Скотта.
Он не уточняет, будет ли Скотт лежать рядом или стоять над ним с руками, по локоть перепачканными кровью.
Он уже давно не чувствует боли, только невыносимую, удушающую тяжесть.
- А оно вон как выходит, - заканчивает он и заходится в сухом кашле, от которого его легкие едва ли не разрываются на части. Много мелких, истекающих кровью частей, прилипающих к ребрам с внутренней стороны.
- Ты не умрешь, - раздается в ответ, и, о господи, слава тебе, господи, спасибо, спасибо.
- Чувак, я человек, - улыбаться разбитыми губами все так же никак, и, возможно, у него просто шок. А может быть тактильная система и вовсе объявила ему байкот. Стайлз бы и сам отказался работать в таких условиях: ни страховки, ни льгот, ни выходных. - Это то, что мы делаем. Временами. Очень частыми. Для этого, конечно, нужны определенные обстоятельства, большую часть времени нужны, но, я уверен, нападение кучки свихнувшихся альф - одно из них. В десятке самых эффективных. Где-то между атакой диких зверей и террористическим актом.
Дерек за его спиной выдыхает громко и раздраженно, и Стайлз прикрывает глаза от облегчения, потому что - живой. Живой, засранец. А притворялся-то, кровью истекал из разорванной груди во всю, позер.
Стайлзу не особо интересно, почему его это так волнует. Все и так ясно, как день божий. Если бы он умер уже после Дерека, было бы совсем не так эффектно.
Не то чтобы ему хотелось умереть эффектно. Мягкая водяная постель, внуки, помните?
Не то чтобы он вообще хотел умирать.
- Для умирающего ты слишком много болтаешь, - ворчит вполне себе живой, разумеется живой Хейл. Он-то сам никогда человеком не был, в его топ-десять угроз стая альф наверняка даже и не входит. Если угроз для жизни у него десяток наберется.
- Много повидал умирающих на своем веку? - выпаливает Стайлз в ответ и соображает слишком медленно, совсем не чувствует мыслей, как и тела, как и холод пола - теперь. Поэтому распознать напряжение в молчании ему удается только на пятой его минуте.
Вот блин. Действительно. Много ли, Дерек, смертей в жизни ты успел заценить? Много ли врагов убил, много ли любимых похоронил?
Ну молодец, Стайлз.
- Прости.
Молчание не теряет ни крупицы своей напряженности. Вина удавкой сдавливает трахею, и, спасибо, ему и так каждый вдох давался с огромным трудом, чертовы сломанные ребра, и альфы, и конкретно этот, что лежит сейчас у него за спиной и заставляет чувствовать себя мерзавцем на собственном смертном одре.
"Прости" явно не достаточно, он и сам это понимает. Он раздражающий и бестактный, и только что напомнил едва пережившему ночь парню, что жить ему, в общем-то, и не для кого, потому что он - один. Простое прости явно не прокатит, поэтому Стайлз собирает остатки сил и медленно переворачивается на спину, заставляет онемевшие мышцы подчиняться силе воли.
Дерек лежит рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, с головой, повернутой в его сторону, и смотрит. Без ненависти, осуждения и даже недовольства. Без беспокойства, впрочем, тоже. Просто смотрит, устало и, может быть, даже заинтересованно. Немного. Настолько, что этого вполне можно не заметить. При желании.
Стайлз потом решит, если у него это желание.
- Мне тебя укусить? - его губы на в коем-то веке бритом лице двигаются завораживающе, раскрываются и смыкаются вновь, и в уголках собираются насмешливые складки, хотя голос нейтральный, ровный, и это так легко пропустить, если не смотреть на его рот пристально, как Стайлз сейчас, когда...
- Что, прости?
Может быть, его голове досталось гораздо больше, чем он думал. Не мог же Дерек только что...
- Чтобы ты не умирал.
Или мог.
Стайлз недовольно морщится и отводит взгляд - он бы и вовсе отвернулся, но сил совсем не осталось.
- Пиздец у тебя шутки.
Издеваться над умирающим могут только оборотни. Они все засранцы, Стайлз знает достаточно для того, чтобы говорить с полной уверенностью. Кажется, среди его знакомых людей и вовсе можно пересчитать по пальцам.
Что он делает со своей жизнью.
- Ты не умрешь, Стайлз, - вздыхает Дерек, в этот раз совершенно серьезно, и уверенность в его голосе могла бы быть успокаивающей, если бы не.
Стайлз с трудом приподнимает руку - медленно, заторможено, пока кисти потряхивает мелкой дрожью - и осторожно вытягивает ее вперед. Дерек следит за ней воспаленными глазами, как дикое животное, но не отстраняется. Возможно, попросту не может.
Отлично оправдание, которое они оба смогут потом использовать.
Он видит, как его рука касается руки Хейла, как его ладонь накрывает чужую, как переплетаются их пальцы. Видит, но все еще не чувствует. Все его тело онемело, словно от укола анестезии, словно оно уже мертво.
- Я ничего не чувствую.
Страх подкатывает к груди и выше, распирает его изнутри, мешает дышать, твердый и шершавый, словно сливовая косточка, вошедшая не в то горло.
Дерек хмурится и переворачивает их руки так, что теперь его собственная лежит поверх руки Стайлза, и сжимает пальцы в крепкой хватке у него на ладони. Смотрит вопросительно.
- Ничего, - выдыхает Стайлз и закрывает глаза, потому что ему уже почти все равно. Ему страшно, он устал, и пускай ему будет все равно. Он не так уж много и просит в этой жизни. Спокойствия и здоровья отцу, счастья Скотту, поменьше невинных смертей, особенно перед его глазами, и, в данный момент, не впасть в истерику перед Дереком Хейлом.
Он и так уже достаточно позорился в своей жизни, спасибо.
Было бы еще неплохо, если бы за руку его сейчас держала, скажем, Лидия, а не хмурый волк, который терпеть его не может. Но, в целом, если он не один, это не так уж важно. Дерек не так уж плох. Он лежит сейчас с ним, хотя, наверняка, мог бы уже уползти куда-нибудь подальше и побезопасней. Он прикрывал его от альф. Не слишком удачно, но явно с энтузиазмом, и это точно чего-то стоит. Он не раз помогал им, а его рука сейчас такая теплая, как маленькая печка, серьезно, и...
Стайлз резко открывает глаза и неверяще смотрит на свою бледную руку, к которой постепенно возвращается чувствительность, и на руку Дерека с черными, набухшими венами. И пока он пялится на это чудо, как завороженный, тепло поднимается выше, к предплечью и груди, собирается в сердце, которое от усилия стучит, как сумасшедшее. Набирает силу и медленно, осторожно спускается ниже, по всему оставшемуся телу. Стайлз снова чувствует свою кожу, конечности, липкую пыль с пола. Легкие раскрываются, пропуская воздух, щеки горят, и слабые отголоски боли уверяют его, что он жив. Что все будет хорошо.
Спокойствие накрывает его, мягкое и теплое, прогоняя панику и шок.
- Это было круто, - шепчет он тихо, улыбаясь, и с благодарностью сжимает чужую руку настолько сильно, насколько позволяют уставшие пальцы.
Дерек смотрит на него несколько секунд и кивает, прикрыв глаза. Черные нити растворяются на коже, превращаясь в обычные отпечатки вен.
- Ты не умрешь, - повторяет он спокойно, словно ставит точку. Стайлз ожидает, что он сейчас отпустит его руку, и сам удивляется, насколько внутри него все восстает против этого. Не сейчас. Еще немного. Совсем, совсем чуть-чуть, ему нужно чувствовать эту тяжесть чужого прикосновения. Он не знает, и знать не хочет, почему, просто нужно, и - все.
Дерек остается лежать неподвижно.
Они оба подумают об этом позже.
-
-
09.01.2013 в 00:21-
-
09.01.2013 в 01:20Он не уточняет, будет ли Скотт лежать рядом или стоять над ним с руками, по локоть перепачканными кровью.
Дерек за его спиной выдыхает громко и раздраженно, и Стайлз прикрывает глаза от облегчения, потому что - живой. Живой, засранец. А притворялся-то, кровью истекал из разорванной груди во всю, позер.
Издеваться над умирающим могут только оборотни. Они все засранцы, Стайлз знает достаточно для того, чтобы говорить с полной уверенностью.
Он видит, как его рука касается с рукой Хейла, как его ладонь накрывает чужую, как переплетаются их пальцы.
Страх подкатывает к груди и выше, распирает его изнутри, мешает дышать, твердый и шершавый, словно сливовая косточка, вошедшая не в то горло.
Стайлз ожидает, что он сейчас отпустит его руку, и сам удивляется, насколько внутри него все восстает против этого. Не сейчас. Еще немного. Совсем, совсем чуть-чуть, ему нужно чувствовать эту тяжесть чужого прикосновения. Он не знает, и знать не хочет, почему, просто нужно, и - все.
Дерек остается лежать неподвижно.
Они оба подумают об этом позже.
ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
тапочка
-
-
09.01.2013 в 01:25спасибо)
sablefluffy,
Ыыыыыы, чувак
-
-
09.01.2013 в 10:27чувак!
чуваааааааак! как ты это делаешь?! у меня было ощущение, что это я там лежу и подыхаю, каак?
Ему страшно, он устал, и пускай ему будет все равно. Он не так уж много и просит в этой жизни. Спокойствия и здоровья отцу, счастья Скотту, поменьше невинных смертей, особенно перед его глазами,
просто, блядь, заревела
а дальше пялилась в текст, как Стайлз на вены Дерека, так что чуть глаза от натуги не выпали, абырвалг
это охуенно, спасибо, жаль, что я не курю
-
-
09.01.2013 в 10:43Великолепно, от и до, до последней точки
-
-
09.01.2013 в 11:40-
-
09.01.2013 в 11:51у меня было ощущение, что это я там лежу и подыхаю, каак?
ЭТО ПОТОМУ ЧТО Я САДИСТ
это охуенно, спасибо, жаль, что я не курю
Ох, чувак, не надо курить, ты мне нужна здоровой и с чистыми легкими, я терпеть не могу запах курева, как же я с тобой обниматься буду, вот прям как сейчас, иди сюда
Korolevich Elisei,
Я пойду, забьюсь в угол и порыдаю от счастья, можно
Вперед, свободны все четыре %)
Великолепно, от и до, до последней точки
Уруруруру, вы мне сейчас невозможно прекрасно сделали. Спасибо
Panda Pooh,
Ыыыыыыыыыыыы
-
-
09.01.2013 в 11:57-
-
09.01.2013 в 11:59еслиб у меня была шляпа, я б ее снял.
у меня слов нет, это шикарно и у меня Страх подкатывает к груди и выше, распирает его изнутри, мешает дышать, твердый и шершавый, словно сливовая косточка, вошедшая не в то горло.
потрясающе
-
-
09.01.2013 в 12:53*huds hugs hugs*
malin,a,
ох, человечище, как же круто это слышать от тебя, ты бы знала, потому что я вчера полночи провела, читая твои тексты, и до сих пор не могу отойти, насколько они завораживающие
-
-
09.01.2013 в 13:05-
-
09.01.2013 в 13:22-
-
09.01.2013 в 13:25да чего все ревут-то, там же все так радужно, вон, за ручки держатся, любовь-марковь, ну весело ведь? lol
-
-
09.01.2013 в 13:46-
-
09.01.2013 в 13:55о, ну это тогда другое дело =D
-
-
09.01.2013 в 14:04-
-
09.01.2013 в 14:08*снимает шляпу*
-
-
09.01.2013 в 17:26это просто нереально охуенно
восторг
-
-
09.01.2013 в 17:28-
-
09.01.2013 в 23:48сексуальный саксофон, уважаемый автор, огромное вам спасибо!!!!
-
-
09.01.2013 в 23:56урурурур, блин, мне пиздец как приятно, правда
-
-
11.01.2013 в 07:07-
-
11.01.2013 в 23:43-
-
12.01.2013 в 06:34да вы же мои заиньки